Меч Господа нашего-5 [СИ] - Александр Афанасьев

— Надо сойти с трассы!

— Нет! Иначе мы не выберемся отсюда! Тревис! Тревис!

— Мать твою, он мертв, сэр!

— Рик!

— Папа, я возьму!

Делайла, тонкая, худая как ласка, но сильная — начала пробираться вперед.

— Черт… Я сзади…

— Куда ехать?

— Гони вперед!!!

Хоть ситуация совсем не располагала, но…

— Сьерра Альфа, это Палач! Сьерра Альфа, это мать твою, Палач!

Ответа не было

— Сьерра Альфа, это мать твою, Палач! Ответь, у нас серьезные проблемы…

Ответа не было.

Сержант достал сотовый, нажал на кнопку… они уже отъехали от зоны активной перестрелки, здесь, видимо, еще не въехали, что происходит. Но скоро въедут.

Телефонный номер старого друга и сослуживца не отвечал. Совсем — не отвечал. Даже не "оставьте свой номер, вам перезвонят" — а мертвая тишина…

Поздний вечер 19 июля 2015 года

Вашингтон, округ Колумбия

Отель Уотергейт

Должность заместителя директора ЦРУ по разведоперациям — сейчас должность правильно называлась "Director of the National Clandestine Service", директор Национальной тайной службы — одна из двух должностей в ЦРУ США, которая считается undercovered, то есть о человеке, который ее занимает, узнают только после его отставки, да и то не всегда. Вторая такая должность — это Директор Поддержки, под таким внешне безобидным названием скрывается человек, занимающийся предоставлением ресурсов для тайных полевых операций, в том числе и подготовленных оперативников. В настоящее время — должность директора Национальной тайной службы занимал Питер К. Склодовски, поляк наполовину и подонок на все сто. За время своей карьеры — он лгал, предавал… это и должен был делать разведчик, но только не по отношению к своим людям. Директором Тайной службы он стал, когда ему не было и пятидесяти — очень рано для такой должности. Основной его взлет пришелся на времена неоконов — сами неоконы были уже не у власти, некоторые даже в тюрьме — но люди, которых они внедрили в государственную машину остались и продолжали делать свое черное дело…

Вернувшись домой, Питер Склодовски переоделся, сменив деловой костюм на неприглядную ветровку и темные джинсы. В гараже большого дома в дорогом пригороде Вашингтона — стояли три машины, в том числе черный Порш Кайенн. Обычный государственный служащий вряд ли решился бы приобрести такую вызывающую машину, пусть и подержанную — но Питер Склодовски не был обычным государственным служащим. Официально — машина была записана на дочь.

Директор по тайным делам сел за руль, повернул ключ — немецкая восьмерка отозвалась глухим утробным рокотом. Он был напуган, хотя и стремился не показать этого. Сегодня утром — он сделал все, чтобы подставить своего начальника — но и сам он был под ударом. Он знал, что в случае чего им пожертвуют без колебаний: его имя не объявлена и еще одна смерть или самоубийство никому не известного правительственного чиновника — не привлечет ничьего внимания…

Барабаня пальцами по рулю, он ждал, пока неторопливый сервомеханизм поднимет дверь. Он газанул, как только проем показался ему достаточным, выехал на улицу, тормознул около неприметного фургона со складной лестницей на крыше, стоящего в нескольких ярдах от дома.

Стекла двух машин опустились почти синхронно. Директор Тайной службы перебросил в фургон средних размеров термос, водитель за рулем в спецовке ловко его поймал.

— Спасибо, сэр.

— Эфиопский. Прислали оттуда, вкус просто божественный. Я намереваюсь прошвырнуться по городу, не думаю, что вы угонитесь за мной.

Когда было нужно — Склодовски мог быть самим обаянием

— Хорошо, сэр. Надеюсь, вы не будете заезжать в дурные районы.

— Ничуть, ребята. Просто выйду погулять, даже такому старому псу как я иногда это нужно.

— Удачи, сэр…

Сотрудники, отвечающие за безопасность директора Национальной Тайной службы, пару раз проследили за ним, тайно. Всегда — маршрут заканчивался у отеля Уотергейт, удалось отследить и девицу. Двадцать четыре года, свободная художница, завсегдатай тусовок… в общем гламурная проститутка. В этом не было ничего такого: Склодовски не жил с супругой уже давно. Он соблюдал осторожность во время таких встреч — и его решили оставить в покое. Каждый имел право на небольшой кусочек личной жизни, и все мужчины относились к этому с пониманием. Все, за исключением журналистов…

Порш директора прокатился по тихим, обсаженных канадскими кленами и голубыми елями улочкам их кондоминиума, мигнул фарами на выезде, который охраняли вооруженные секьюрити, проехал дальше. По левую руку мелькнул гигантский молл… когда его только построили, ночью он светился как рождественская елка, подсвеченный прожекторами — а теперь это была мрачная бетонная глыба, в которой пустовало больше половины торговых мест. Кризис, экономия электричества и все такое. Склодовски родился в семье католиков-эмигрантов, в детстве он еще слышал рассказы деда, который рассказывал, как плохо было при коммунистах, как обеднели люди. Иногда директора посещала мысль, что коммунистов нет — а страна живет все хуже и хуже. Но он старался гнать от себя эти мысли.

Наконец, он вырулил на триста девяносто пятую — и прижал педаль газа…

Отель Уотергейт — бетонная многоэтажная махина длиной с целый квартал — располагался на берегу Потомака и уже давно был не просто отелем — хотя и номер тут снять можно было. Здесь были рестораны, в том числе один из лучших рыбных ресторанов Нью-Йорка, тут были офисы — расположение считалось престижным. Тут даже заседал Федеральный резервный банк Вашингтона — по странному стечению обстоятельств именно под номером, где проходили заседания Федерального резервного банка, снимал номер комитет Демократической партии, в который незаконно проникли, чтобы установить подслушивающие устройства сотрудники администрации Президента Никсона, которому потом за это объявили импичмент. Здесь же — по слухам бессменный советской посол Анатолий Добрынин снимал номер для того, чтобы тайно встречаться с Госсекретарем США Генри Киссинджером — если это правда, то вряд ли тут кто-то сможет понять, кто кого использовал и в каких целях. Уотергейт стал частью легенды под названием "Вашингтон, столица США" и даже частью легенды под названием "Америка" и если вам когда-нибудь доведется гулять по Вашингтону — не поленитесь заглянуть и туда. В этих стенах — не раз творилась история…

Склодовски не был известен Вашингтону, поэтому он принимал минимальные меры предосторожности. Он спросил про номер, который был постоянно снят на подставных лиц Министерством Юстиции, получил ключ от него, тайком сунул пятьдесят долларов — лучше, если люди будут благодарны тебе лично. На лифте наверх он не проехал, поднялся пешком по лестнице. Прошел по уютному, тихому коридору, осмотрелся — никого. Ключ пошел в замок, здесь кое-где еще были старомодные замки, не карточки. Так оно и лучше… от этих карточек одна беда. Скоро — шагу нельзя будет ступить без того, чтобы об этом не узнал "Большой брат".

В номере приглушенным светом горел ночник. Шторы были наглухо зашторены…

— Ты опоздал…

Директор Национальной Тайной службы прошел в номер, раздраженно бросил свою куртку на широченную кровать. Сидевший в кресле министр безопасности Родины Ти-Джей Пачеко, второй по влиянию сейчас человек в Вашингтоне — иронично следил за его дергаными, резкими, нервными движениями.

— На улицах пробки.

— Выехал бы пораньше…

— Времени не было. Я еще и работать должен… — директор Национальной Тайной службы налил себе виски — у нас проблемы

— Когда было по-другому? — философски заметил Пачеко

— На сей раз, они касаются нас. Нас, лично. Помнишь ту маленькую сделку, связанную с операцией Небесное равновесие?

— Забыл — спокойно ответил Пачеко — и тебе советую

— Черт возьми, хватит играть в игры! — взорвался Склодовски — кажется, этот ублюдок вышел из-под контроля. И начал играть в свою игру.

— Реши этот вопрос. В конце концов, куратором этого агента был ты. Кто ведет агента, тот и отвечает за него, верно?

Глаза Склодовски сузились.

— Да, ты прав. Куратором от ЦРУ этого агента был я. Но главным от Министерства безопасности Родины на том корабле был ты! И ты завербовал этого урода, наладил с ним контакт. И деньги — мы тоже всегда делили пополам. Так что если хочешь соскочить — не выйдет!

Ти Джей шутливо поднял руки

— Сдаюсь. Какой ты подозрительный, однако. Чуть что, сразу начинаешь бросаться. Твоя должность плохо на тебя влияет. Профессиональное выгорание.

— Я просто знаю, что ты думаешь. Случись чего, этого ублюдка можно и сдать, свалить все на него. Но мы оба — по уши в дерьме. Черномазый ублюдок попал в наши руки в девятом, а в пятнадцатом — он уже на свободе и захватывает в заложницы гражданку США. Это все дурно пахнет и мы слишком близко от этого, чтобы надеяться не провонять.